В начале было слово

Не лепо ли и нам замолвить вначале несколько известных слов о «Слове о полку Игореве…»

В 1800 году после обнародования «Слова…» не всем, но многим стало понятно, что найденная в 1795 году древняя рукопись представляет собой памятник светской литературы XII века огромной ценности. К сожалению, судьба рукописи оказалась трагической. Мало того, что рукопись видели лишь несколько человек из числа близких друзей графа А.И.Мусина-Пушкина, которому она принадлежала; рукопись вскоре погибла в 1812 году в огне пожарищ во время нашествия французов на Москву.

Начальная страница первого издания «Слова…»

Трудно даже перечислить всех видных деятелей науки и культуры, кто так или иначе обращался к неисчерпаемому источнику творчества, каким является сказание о драматическом походе князя Игоря.

Краткое по объёму, ёмкое по замыслу, летописно-эпическое по воплощению и поэтической красоте, оно, по обобщающему выражению А.С.Пушкина, «Одинокой вершиной возвышается в пустыне древней русской словесности». В чём же конкретно заключается гипнотическая сила древнего «Слова…», которая по-прежнему продолжает притягивать к себе не только поэтов, но и художников, музыкантов, филологов, историков, философов и просто пытливых читателей. Лаконично об этом высказался один из авторитетов нашей филологии, академик А.С.Орлов: «Тут и рассуждение о стиле повествования – даже с показом примерных образцов; тут и речи князей, и причети женщин, тут и картины природы, от степи до горных кряжей и перевалов, от земли до неба; тут боевые схватки и пророческие сны, воспоминания о великом и невозвратном прошлом и сожаление о недостатках современности. И всё это проникнуто одной идеей – любовью к Русской Земле и заботой о её благополучии».

Однако не только этим объясняется повышенный интерес к «Слову…». Дело в том, что в том виде, в каком оно дошло до нас после опубликования, «Слово…» по-прежнему содержит большое количество интригующих «тёмных» мест, вызывающих у исследователей вполне понятное чувство творческого азарта в стремлении хотя бы попытки приблизиться к раскрытию оставшихся спорных моментов. Как ни покажется преувеличением, но нескончаемый поток толкователей «Слова…» можно, пожалуй, сравнить с неиссякаемым интересом к сказанием евангелистов об Иисусе Христе.

И тут и там описываемые трагические события развиваются с фантастической скоростью. Вся главная суть событий сжата в пределах нескольких дней. Хотя бесконечные споры о фальсификации и коллективном авторстве «Слова…» и Евангелий не утихают до сих пор, тем не менее, и тут и там мы явственно ощущаем лейтмотив страстной позиции их действительных создателей как истинных свидетелей тех времён, писавших именно от первого лица.

Особое внимание хотелось бы обратить на некоторые ассоциативные моменты, которые возникают в результате сопоставления Евангелия от Иоанна и Евангелия от неизвестного автора «Слова…». Как в том, так и в другом писании, только, естественно, в разных пропорциях, содержатся как христианские, так и языческие элементы. Однако главное не в этом, а в том, что в апостольском сказании с самого зачина содержится знаменитое утверждение: «В начале было Слово…», а первородное название древнерусского памятника литературы начинается именно с этого самого логоса: «Слово о полку Игореве…». Что это? Случайное совпадение? А было ли вообще, уважаемый Алексей Иванович, название как таковое у сгоревшего оригинала рукописи. Если же название было именно таковое, то возникает вопрос: зачем же тогда переводить «Слово», как «Песню»? Это вам для почина одна из моих первых загадок, уважаемый читатель.

Как и «вычищенные» Евангелия, так и отредактированные варианты «Слова…» содержат обилие неясных мест, противоречий, недомолвок, вставок, перестановок, следы вольных или случайных искажений и даже содержат явные грубейшие ошибки их переводчиков и переписчиков.

По поводу второго интригующего фрагмента, с которого, собственно, открывается наша первая страница о некоторых «тёмных» словах «Слова…», мы и начнём, пожалуй.

Нелепое искушение

По свидетельству Мусина-Пушкина и других, видевших оригинал "Слова...",рукопись была написана "сплошняком" », т.е. в одну строку, без разделения текста на слова. Так ещё писали в XVI веке, в котором, как полагают, и был сделан очередной список найденного "Слова..."с какой-то неизвестной по счёту копии.

Перед вами на стр.4 первая фотоскопическая страница «Слова…», изданного в 1800 г. Как видим, сплошное «Нелеполи» в Мусин-Пушкинской редакции уже было разбито на две части «Не леполи», а можно было разделить и так: «Нелепо ли». Сейчас бы мы разделили этот «сплошняк» по более строгим правилам грамматики нашего времени: «Не лепо ли». Согласитесь – налицо три версии записи с двусмысленным переводом, один из которых при сильном желании может показаться хитроумной ухмылкой гипотетического фальсификатора «Слова…». Не скрою, что на каком-то этапе «заморочек» по всему этому фрагменту зачина в целом было зело лепое искушение присоединиться к разного рода сенсационным скептикам, считающим древнее «Слово…» всего лишь талантливой мистификацией анонимного автора конца XVIII века, пожелавшего из патриотических побуждений подделаться под пока ещё не разоблачённое в то время литературное произведение под заглавием «Сочинения Оссиана, сына Фингала», опубликованное в 1765г. шотландским поэтом Макферсоном. В этой подделке свои обработки кельтских преданий и легенд III века Макферсон выдал за подлинные поэмы легендарного воина-барда Оссиана. Модные в те времена мотивы этого эпоса увлекали не только писателей, но и историков, политиков и полководцев. Героико-романтическое настроение песен вдохновляло даже Суворова и Наполеона.

До начала XIX века никто из уверовавших в подлинность песен не подозревал, что это всего лишь талантливая подделка под «Дух Оссианов». Одним из первых, кто высказал сомнение по поводу подлинности уже нашего «Слова…», был профессор Московского университета, член Российской академии наук, авторитетнейший глава так называемой «скептической школы» М.Т.Кетченовский (1775-1842), который…

Однако мы отвлеклись. Не холопское это дело защищать подлинность и величие красоты нашего памятника древнерусской литературы. Это уже давно сделали для и за нас наши апостолы русского языка, начиная с самого Александра Сергеевича и кончая… Впрочем, это уже другая, не менее захватывающая история. Мы же постараемся своим «незамыленным» оком осветить некоторые ассоциативные аспекты по поводу нескольких интригующих неясностей, которых, к счастью, осталось ещё довольно много для желающих помучиться в творческих поисках.

Итак, продолжим, но для начала, уважаемый читатель, в нашем же контексте предлагаю угадать авторскую подделку (Анатолия БлагихЪ, сына Виктора) под «дух» одного из героев легенд XVI века, астролога и чернокнижника, ставшего главным персонажем известного великого произведения конца XVIII – начала XIX вв.

«Нелеполи» в начале «Слова…»
перевести, что «хорошо» – корнеоснова?
Подумаю, однако, чтобы сразу
не загубить разгадку первой фразы.

И после долгого словесного метанья
Аз отвергаю «лепо» начертанье.
Не только я был этим ляпом сбит:
«Не лето ли» в зачине «Слова…» стих гласит.

А «Не пора ли» - точный перевод,
который ясно смысл передаёт.
А буквы «т» и «п» невольно спутал переписчик –
Монах-чернец, не лепый летописчик.

P.S.к этому толкованию.

Мне было очень зело, лепо, лестно и грустно, когда, открыв опосля лучшее, по признанию многих, поэтическое переложение «Слова…» Н.Заболоцкого, я прочёл: «Не пора ль нам, братия, начать…»

Особенности национального скрипа половецких телег в полуночи, по версии безымянного автора «Слова о полку Игореве» и последующих его переводчиков.

Из первой публикации эпической повести «Слово о полку Игореве» (1800 г.) Мусина-Пушкина:

А Половци неготовами дорогами побƀгоша къ Дону Великому; крычатъ тƀлƀгы полунощы, рци лебеди роспущени.

Параллельная редакция, переложенная на наречие того времени – конец XVIII века (там же):

Половцы бƀгутъ неготовыми дорогами къ Дону великому; скрыпятъ возы въ полуночи, какъ лебеди скликаяся.

По эпическому пересказу Жуковского (1819 г.):

И половцы неготовыми дорогами побежали к Дону великому. Кричат в полночь телеги, словно распущенны лебеди.

По поэтическому варианту перевода Майкова (1870 г.):

И бегут неезжими путями
К Дону тьмы поганых, и отвсюду
От телег их скрып пошёл – ты скажешь:
Лебедей испуганные крики.

Из изографических опытов Есенина (по письму Иванову-Разумнику):

На оболони телегы скрыпать,
Рцы лебеди распужени.

Версия Югова (1945 г.):

Кричат телеги в полуночи,
будто лебеди терзаемые!...

Поэтическое переложение Заболоцкого (1946 г.):

И бегут, заслышав о набеге,
Половцы сквозь степи и яруги,
И скрипят их старые телеги,
Голосят, как лебеди в испуге.

Итак, перед нами несколько вариантов толкования ключевого слова «рци», правильный перевод которого, собственно, и должен дать ответ на поставленный вопрос о том, как же всё-таки скрипели телеги застигнутых врасплох половцев при их отступлении. Анализ не только приведённых переводов показывает, что все трактовки этого слова так или иначе распадаются на две смысловые группы.

Первую, наиболее многочисленную группу перевода слова «рци» представляют, на первый взгляд, очевидные и естественные как по грамматике, так и по синтаксису сравнительные наречия: «как», «словно», «будто» и т.п..

Вторая группа переводов, представленная здесь поэтическими переложениями Майкова и Заболоцкого, содержит более близкий по сути буквальный перевод старославянского слова «рци» в смысле «говори» глаголами «скажешь» и «голосят». Однако ни один из толкователей эпоса не перевёл это слово удовлетворительно.

Любопытно, что в приведённых примерах только Есенин оставил слово «рцы» так, как оно было в первоисточнике, но с буквой «ы» вместо «и» на конце этого слова. Что это? Может быть, Сергей Александрович интуитивно почувствовал всю сложность и ответственность трактовки этого древнего общеславянского глагола, да ещё и в повелительном наклонении! Ведь кто-кто, а Есенин-то отлично владел церковнославянским языком, имел опыт корректора в типографии известного издательства. Как поэт он тонко чувствовал смысловую сущность слова в стихе и неоднократно обращался к «Слову о полку Игореве».

И вот теперь, уважаемый Граф Алексей Иванович, пришла пора представить Вам на суд авторскую (А.БлагихЪ) версию о том, как же всё-таки скрипели телеги половцев.

Моя версия перевода:

А половцы неготовыми дорогами,
Побежали к Дону великому;
Кричат телеги в полуночи
Сотнями лебедей распуженных.

Русские княжества конца XII в.

– Полосы солнечного затмения 1 мая 1185 года.